Слово Раввина: Любовь к Иерусалиму

Мы продолжаем сотрудничество с институтом Раввина Адина Эвен-Исраэля Штейнзальца и публикуем специально подготовленный материал для общин членов ЕАЕК.

Там, где небо соприкасается с землей

Особая святость Иерусалима объясняется его избранностью: он именуется «местом, которое изберет Г-сподь» (Дварим,12:5). Этот город Творец пожелал сделать Своей обителью и местом Храма, осенив его своим Присутствием. Причем связь между Ним и Иерусалимом проявляется не только в «небесном Иерусалиме» — граде духа — но и в «земном Иерусалиме» — том городе, который мы видим перед собой.

Это можно уподобить геологическому разлому. Когда в результате тех или иных процессов происходит разлом горных пород, некоторые части геологических пластов смещаются и поднимаются выше других. Тогда пласты перестают быть сплошными. Верхние слои касаются тех, которые раньше были гораздо ниже. Так же обстоит дело и с Иерусалимом: верхний и нижний миры здесь не сосуществуют в рамках обычной структуры — один над другим, а cоприкасаются один с другим. В этой точке небо оказалась не выше земли, а на том же уровне.

Соприкосновение неба и земли наглядно проявляется в наиболее святом месте Храма — в Святая святых. Согласно описанию мудрецов, она являет собой пространство неизвестного нам типа. «Место ковчега и херувимов не подлежит измерению» (Бава батра, 99а). Ковчег завета и херувимы не занимают места в помещении; свободное пространство между ними и его стенами заполняет все размеры зала, словно посередине ничего нет.

Святая святых — это центр нашего мира, там находится и Камень Основания — краеугольный камень мироздания (Йома, 54б). Мидраши рассказывают, что именно оттуда был взят прах земной для сотворения Адама (Мидраш Теѓилим, 92). Это место, которое лежит в основании всего последующего творения, можно уподобить пуповине, соединяющей низшие области сущего с их истоком. Святая святых — это основная зона соприкосновения миров, окруженная концентрическими кругами Храмовой горы, Иерусалима и всей страны Израиля. Они распространились вокруг той точки, в которой сходятся верхний и нижний миры.

На земном шаре встречаются разные центры, в том числе магнитные и географические полюса. Эти места отличаются от всех остальных по тому или иному признаку, и в них наблюдаются удивительные феномены. Компас «сходит с ума», день и ночь перемешиваются. Иерусалим также является необыкновенный местом, в чем-то подобным исключительным точкам на географической карте: в нем верхний и нижний миры проникают друг в друга.

Иерусалим находится на самой грани материи и физического мира ̶ непосредственно перед входом в имматериальный мир. В трактате Авот рассказывают о чудесах, происходивших в Храме: мясо жертв никогда не издавало зловония, над трупами животных не появлялось ни одной мухи, змеи и скорпионы ни разу не причинили вреда в Иерусалиме и т.д. (полный перечень десяти чудес Храма в трактате Авот,5:5). Контакт со святостью приводит к изменению природных законов даже на внешней территории ‒ во всем городе.

Мудрецы называют Иерусалим зеницей Ока (Млахим I, 9:3). Глаз ‒ это единственный орган в человеческом организме, нерв которого непосредственно переходит в мозг. Зрачок ‒ словно врата канала, по которому внешние впечатления передаются внутрь. Другие органы восприятия фильтруют и обрабатывают свои впечатления, но визуальные образы поступают в мозг в своем первичном, неотфильтрованном виде. Подобный канал, соединяющий верхний и нижний миры, и являет собой Иерусалим. Это врата, ведущие в небеса и открывающие путь к имматериальному, духовному миру. Поэтому молящиеся неизменно обращаются лицом в сторону Иерусалима, как говорит в своей молитве царь Соломон: «Будут молиться Тебе, обратясь к своей стране, которую Ты дал их отцам, и к городу, который Ты избрал, и к дому, который я построил имени Твоему» (Млахим I, 8:48). Молитвы направляются в Иерусалим и оттуда восходят ввысь.

Зеница ока связывает мозг с внешним миром, и поэтому ее надо особо тщательно беречь. Подобно этому, Иерусалим – это наиболее чувствительное место в мире. В этом оке мироздания даже легкое потрясение болезненно и опасно, как всяческая травма глаза. То, что происходит в Иерусалиме, может оказаться значимым для всего мира и потрясти человечество в гораздо большей степени, нежели события, совершающиеся в других уголках планеты.

Соединение с высшими мирами порождает «утечку» святости из Святая святых, Храма и Храмовый горы. Она охватывает весь город, и не только его духовную сущность, но и чисто материальные объекты: дома, камни, колючки. Она распространяется и на всех жителей, от мала до велика. В Иерусалиме необычны даже камни; в этом городе и колючки непростые.

Иерусалим — это «город, совершенный в своей красе» (упом. в Эйха, 2:15). Он красивее многих прекрасных городов мира. Однако красота Иерусалима исходит не от великолепия строений или впечатляющих архитектурных решений; как правило, все обстоит ровно наоборот. Красота Иерусалима, его солнце и свет, так же как и прочие прекрасные приметы этого города, проистекают из его сокровенных глубин. Крупицы иерусалимской духовности, капли его святости ‒ это то, что украшает Иерусалим и наделяет его особым очарованием.

Не столь уж важно, есть ли в Иерусалиме красивые, необычные здания или нет. Глядя на весь город целиком, понимаешь, что нет ничего красивее его. На совершенную красоту не могут бросить тень и отдельные недостатки. Напротив, они придают ей дополнительное обаяние. Даже то, что само по себе не является красивым, участвует в создании облика Иерусалима, и в итоге каждый уголок и каждая частица города делает его еще прекраснее.

Красота Иерусалима постепенно окутывает его кварталы. Действительно, требуется время, чтобы новый квартал полностью вписался в иерусалимскую среду; его жители тоже не сразу станут настоящими иерусалимцами. Но, побывав в парфюмерной лавке, человек невольно начинает источать аромат ― так суть Иерусалима проникает в его жителей. Иногда этот процесс продолжается в течение жизни целого поколения, но в конце концов Иерусалим впитывает все, еще более совершенствуя свою материальную красоту, являющуюся частью его сокровенной сущности.

День Иерусалима не сводится только к празднованию годовщины освобождения города от чужой власти, он несравненно значительнее. Величие данного праздника состоит в том, что он был установлен в честь этого необыкновенного города – «нарцисса Шарона, лилии долин» (Шир ѓа-ширим, 2:1). Он не связан с разрушением или восстановлением Иерусалима, не с проблемами или красотой этого города. Это день благодарности за само его существование; радости за то, что мы удостоились, чтобы в нашем мире было место соединения с высшим миром.

День Иерусалима — это новый праздник, которого не удостоились прошлые поколения. Раньше мы не знали, что можно просто так славить Иерусалим и радоваться ему прежде, чем он обретет былое величие. Мы выражаем благодарность за то, что какие бы беды и несчастья не выпали на долю этого города, его нельзя лишить своей индивидуальности; за то, что никакие унижения не сокроют его сущности. Иерусалим может быть изгнан и презрен, но он все равно останется царственным городом, уподобленным величественной пальме. Даже спускаясь в преисподнюю, он остается источником благословения.

Исайя пророчествует: «Веселитесь с Иерусалимом и радуйтесь ему, все любящие его! Возрадуйтесь с ним радостью, все скорбящие о нем!» (Йешаягу,66:10). И cкорбя о развалинах Иерусалима, надо любить этот город. Речь идет о любви не только к его святым местам, но и ко всему городу, такому каким он есть, с его новыми кварталами и кошками, заборами и камнями, безумцами и мечтателями. Надо любить его не только за то, что он дал нам кров, но и потому, что на свете больше нет такого места. Поэтому мы и радуемся в честь Иерусалима – Иерусалима земного и Иерусалима небесного.